“Если ты сапожник, то оставайся им до конца своих дней!..” Лучше делать что-то одно по-настоящему хорошо, чем многое плохо. Такова центральная тема этой Традиции. Благодаря ей формируется единство нашего Содружества. Самое существование АА требует сохранение этого принципа.
АА можно сравнить с группой врачей, которые обнаружили метод лечения рака и от чьей совместной работы зависела бы судьба многочисленных людей, страдающих этим заболеванием. Правда, у каждого врача в этой группе могла бы быть своя особая специальность. Каждый из них временами испытывал бы желание полностью посвятить себя избранной им специальности вместо своей работы только в составе группы. Но, как только эти люди нашли средство лечения от рака, как только стало очевидным, чего можно добиться объединенными усилиями, они сочли своим долгом целиком посвятить себя помощи больным. В связи со столь чудесным открытием всякий доктор сумел бы побороть собственные амбиции и пошел бы на любые персональные жертвы.
Именно таким обязательством связаны между собой члены АА, которые продемонстрировали, что они могут помочь алкоголикам, как никто другой. Уникальная способность каждого члена АА на основании собственного опыта понять новичка и обеспечить его выздоровление не зависит от его образования, красноречия или каких-то индивидуальных способностей. Единственное, что имеет значение, это то, что он алкоголик, который сам нашел ключ к трезвости. Легко обменяться друг с другом в среде алкоголиков этими прошлыми страданиями и рассказом об исцелении. Способность к такому контакту — это дар, полученный нами от Бога, и его передача другим является единственной целью, которую ставят перед собой группы АА во всем мире.
Есть еще одна причина, объясняющая, почему у АА должна быть только одна цель. Самый большой парадокс в деятельности Анонимных Алкоголиков заключается в том, что члены этого Содружества редко могут удержать драгоценный дар трезвости, если они не помогают другим достичь того же, чего достигли сами. Если бы группа врачей знала средство лечения рака, то ее члены испытывали бы угрызения совести, отказавшись от своей миссии из корыстных соображений. И, тем не менее, такой отказ не угрожал бы им тем, что они не смогут выжить. Для нас же, если мы не будем помогать тем, кто болен, существует постоянная угроза нашим жизням и нашему душевному здоровью. Требования самосохранения, долга и любви вынудили нас признать, что у нас только одна миссия — делиться своим опытом с теми, кто еще не знает, что спасение возможно.
Вот рассказ одного члена АА, подтверждающий мудрость выбора Анонимными Алкоголиками только одной цели:
“Однажды, чувствуя смутное беспокойство, я решил выполнить какую-нибудь работу по программе Двенадцатого Шага. Пусть это будет страховкой против возможной ошибки, думал я. Итак, нужно найти какого-нибудь бедолагу и помочь ему.
Я доехал на метро до городской больницы и спросил доктора Силкуорта, есть ли у него кто-нибудь на примете. “Ничего подходящего нет, — ответил доктор. — Есть тут один парень на третьем этаже, с которым ты мог бы попытаться что-то сделать. Но он ужасно несговорчивый ирландец. Я никогда не встречал более упрямого человека. Он вопит, что, если бы партнер относился к нему лучше, а жена оставила бы в покое, он сразу решил бы свои алкогольные проблемы. У него тяжелый случай белой горячки, сумеречное сознание, и он относится с подозрением ко всем. Звучит не очень обещающе, правда? Но работа с ним может кое-что дать тебе, поэтому можешь попробовать”.
Скоро я сидел рядом с массивным мужчиной. Он намеренно недружелюбно смотрел на меня щелочками глаз на красном опухшем лице. Я вынужден был согласиться с доктором — выглядел он неважно. Но я все же рассказал ему свою историю. Я объяснил ему, какое замечательное у нас Содружество, как хорошо мы понимаем друг друга. Я подчеркнул трудности борьбы с алкоголем в одиночку. Я утверждал, что очень немногие могут бросить пить без посторонней помощи, но что в нашей группе мы способны совместно сделать то, что каждый из нас не может сделать один. Он поднял меня на смех и заявил, что сам способен справиться с женой, с партнером и с собственным алкоголизмом. Он спросил меня саркастически: “И сколько же это мне будет стоить?”
К счастью, я мог ответить ему: “Ровным счетом ничего”.
Его следующий вопрос был: “А ты сколько получишь за это?”
Мой ответ был, конечно: “Только собственную трезвую и счастливую жизнь”.
Все еще сомневаясь, он спросил: “Ты действительно хочешь сказать мне, что ты здесь для того только, чтобы попытаться помочь мне и тем самым помочь себе?”
“Да, — сказал я. — Только в этом все дело, никакого подвоха”.
Потом, не без колебаний, я решился рассказать ему о духовном аспекте нашей Программы. Каким же холодным презрением окатил меня этот пьяница! Как только я произнес слово “духовный”, он яростно набросился на меня. “А, вот оно что! — сказал он. — Я все понял! Ты работаешь на какую-то вонючую религиозную секту. А говорил, что никакого подвоха. Я принадлежу к великой церкви, и она значит все для меня. Как ты посмел прийти сюда с разговорами о религии!”
Слава Богу, и на это у меня был подходящий ответ. Он прочно базировался на единственной цели АА. “У тебя есть вера, — сказал я, — и, возможно, твоя вера глубже, чем моя. Не сомневаюсь, что ты более сведущ в религиозных вопросах. Поэтому мне нечего сказать тебе о религии. Я и пытаться не буду. Я уверен, что ты мог бы дать мне точное определение того, что такое смирение. Но, судя по тому, что ты рассказал мне о себе и своих проблемах и о том, как ты собираешься их решать, мне кажется, я знаю, в чем твоя беда”.
“О’кей,— сказал он. — Скажи мне всю правду”.
“Хорошо, — ответил я, — я думаю, что ты — самоуверенный ирландец, который думает, что может вертеть всеми вокруг”.
Это его потрясло. Но, успокоившись, он начал слушать меня, пока я старался внушить ему, что главным ключом к трезвости является смирение. Наконец он понял, что я не пытаюсь изменить его религиозные взгляды, а хочу найти в его религии ту благодать, что поможет его выздоровлению. С этого момента мы с ним поладили.
“Ну, а теперь, — закончил ветеран, — давайте предположим, что я был бы вынужден строить разговор с этим человеком на религиозной основе. Или же я бы сказал ему, что АА требует круглую сумму за излечение или занимается образованием, содержит больницы и реабилитационные лечебницы? Или я бы предложил ему помощь в его домашних делах или на работе? Чем бы закончился наш разговор? Разумеется, ничем”.
Прошли годы, и этот несговорчивый ирландец любит говорить: “Мой наставник продал мне всего одну идею — трезвость. В то время я и не мог купить что-либо другое”.